Рай на краю океана - Страница 54

— Как-то мой отец купил в Данидине арабского жеребца, — сказал Томас. — Фантастический конь. С тех пор он их разводит. У него всегда есть вороной жеребец. Хазан уже третий. А моего коня зовут Хол.

Илейн представила свою Баньши, но не стала обрушивать на Томаса — как когда-то на Уильяма — поток слов о том, как ее бабушка Гвинейра разводит валлийских кобов. Как и прежде, в присутствии Томаса она не могла выдавить из себя ни слова. Однако ему это, похоже, не мешало. Может быть, она отпугнула Уильяма своей болтовней? Илейн вдруг стало жарко от осознания, что Кура почти на каждый вопрос отвечала только «да» или «нет». Наверное, нужно быть еще более сдержанной.

Поэтому она молча скакала рядом с Томасом, который, однако, без проблем поддерживал разговор самостоятельно. При этом он задавал своей спутнице очень заинтересованные и приличные вопросы. Илейн отвечала «да» и «нет», насколько это было возможно. В остальных случаях отделывалась короткими замечаниями и пряталась за волосами. В принципе, на протяжении всей прогулки она лишь один раз не удержалась, предложив поскакать наперегонки, когда они выехали на длинную прямую дорогу. Но тут же пожалела об этом. Уильяму никогда не нравились такие скачки, а когда она настаивала, он ужасно сердился. Однако Томас повел себя иначе. Похоже, ему даже пришлась по душе эта идея, и он на полном серьезе поставил своего коня рядом с кобылкой Илейн, предоставив ей возможность скомандовать старт. Конечно же, арабский скакун Хол без труда обогнал Баньши. Смеясь, Илейн достигла цели, отставая от него на целых три корпуса.

— Она стельная, — извинилась она за кобылку.

Томас спокойно кивнул, не выказывая особого интереса.

— За этим и нужны кобылы. Но вы отчаянная наездница.

Илейн расценила это как комплимент. Когда позже они возвращались обратно, впервые после предательства Уильяма она подняла голову и позволила волосам развеваться на ветру.

Рубен ворчал, а Флёретта продолжала заниматься домашними обязанностями, когда Сайдблоссомы сообщили, что хотят продлить свое пребывание в Квинстауне. Об отношениях, развивающихся между Томасом и Илейн, догадывалась только Хелен, от которой частые встречи этих двоих не укрылись точно так же, как и первые перемены в поведении Илейн. Конечно, ее терзали угрызения совести, поскольку она слишком увлеклась таинственностью. С другой стороны, Илейн снова начала смеяться, оказалось, что у нее есть и более красивая одежда, а ее глаза опять засияли. То, что она, разговаривая с Томасом, как и прежде, опускала голову и взвешивала каждое слово, не показалось Хелен важным. В ее время в Англии так скромно вели себя все девушки; откровенное поведение Илейн в отношении Уильяма прежде расценивалось ею как отталкивающее. Кроме того, сравнивая Томаса Сайдблоссома с Уильямом, Хелен делала выводы в пользу первого. Конечно, Уильям был обаятелен и красноречив, но быстро начинал обижаться и отличался излишней импульсивностью. Во время застольных разговоров с ним Хелен всегда чувствовала себя так, словно сидела на пороховой бочке. Зато Томас был сдержан и вежлив, джентльмен с ног до головы. Отправляясь на верховую прогулку с Илейн, он держал поводья ее лошади; во время воскресного похода в церковь, к которому, словно это было само собой разумеющимся, присоединились Сайдблоссомы, он перекинулся с девушкой лишь парой слов, и даже Флёретта не обратила внимания на их дружеские взаимоотношения. Впрочем, Флёр была занята тем, чтобы казаться как можно более незаметной. Рубен и Флёретта О’Киф даже близко к Сайдблоссомам не подошли. Соответственно, оба удивились, когда по окончании общинного пикника Томас пригласил Илейн прокатиться на лодке. Как обычно, находчивый союз меценатов, собиравший деньги на строительство новой церкви, сдавал лодки влюбленным парочкам.

— Я познакомился с вашей дочерью в пансионе мисс Хелен и чувствовал бы себя польщенным, если бы мне удалось ее немного порадовать.

Илейн тут же густо покраснела — слишком хорошо помнились ей последние развлечения с Уильямом.

Судя по лицу Флёретты, та готова была отказать в грубой форме, однако Рубен мягко положил руку на плечо жены. Сайдблоссомы — хорошие клиенты, что же до поведения Томаса, то у него никогда не было нареканий, так что отказывать ему нет никаких причин. И пока Флёретта пыталась спорить с мужем, Томас повел нервничающую Илейн к ближайшей лодке с согласия ее отца. Илейн совершенно не обратила внимания на то, что он даже не спросил, хочет ли она ехать, и что он — как и Уильям — не позволил ей выбрать цвет лодки. Томас просто направился к ближайшей лодке и галантно помог девушке забраться в нее. Илейн, захваченная своими чувствами и воспоминаниями, за все время катания не произнесла ни слова, но выглядела при этом очень красиво. В то воскресенье на ней было светло-голубое шелковое платье, в волосы вплетены подходящие по цвету голубые ленты. Не оборачиваясь к Томасу, она смотрела на воду. У Томаса было время восхититься ее профилем и снова подавить в себе воспоминания. Силуэт Эмере в лунном свете, игра теней… Она тоже никогда не смотрит в глаза мужчине, который овладевает ею… В свете солнца это казалось невероятным. Но если Томас возьмет жену, то с ней нужно будет видеться и при свете. Она всегда будет рядом, не только для того, чтобы заполнить собой его ночи и оживить самые мрачные фантазии. Но Илейн тихая, ее легко запугать.

Поддерживать ее спокойствие будет, должно быть, легко. Он осторожно начал разговор о ферме Сайдблоссомов на озере Пукаки.